Дана Бектаева: «Я – «маньяк» казахских ковров!»

Ковроткачество считается одним из древних ремесел восточных народов, включая и центрально-азиатский регион. За долгую историю, ремесло ковроделия прошло путь от практического изделия до объекта высокого искусства с сакральными смыслами. У каждого народа свои секреты и тайны этого сложного мастерства, которые передаются из поколения в поколения.

Известная собирательница, ценительница и исследовательница казахских ковров, обладательница самой большой их коллекции в мире, шымкентка Дана Бектаева уже много лет продвигает идею открытия в Казахстане музея ковра. В разговоре с автором Art of Her Лаурой Копжасаровой, она рассказала, с чего началось ее увлечение коврами, что они значат в ее жизни, как бизнес на коврах превратился в их популяризаторство, что из себя представляет ее коллекция и почему нам обязательно нужен музей ковра.

Дана, расскажите, с чего все началось?

Когда начинаешь говорить о взрослом человеке, всегда отправляешься в детство. Первые мои детские воспоминания связаны с коврами – помню, как моя аже – прабабушка – всегда сидела и сучила нити. В детстве нас часто отправляли в аул, и я видела, как на моих глазах красили шерсть, потом растягивали и ткали ковры. Один раз, когда мне было пять лет, мне даже позволили соучаствовать в этом процессе – мне достался край изделия. 

Детский образ ковров как какой-то сказки, красоты, с тех пор жил во мне всегда и, наверное, вел меня по жизни, просто я этого не осознавала. И вот получилось так, что последние годы жизни я только и занимаюсь коврами.

Когда Вы решили ими заняться?

После того, как вернулась в Казахстан в 2015 году, прожив до этого много лет в разных зарубежных странах. Прожитую мною до этого жизнь легкой не назовешь. Мечтала поступить на юрфак, но так как раньше в Шымкенте такого факультета не было, по настоянию мамы пошла учиться в медицинский вуз. Училась прекрасно, уважала благородство профессии врача, но чувствовала, что это не мое. 

Потом был выезд за границу. Живя долгие годы в разных странах, я была не просто домохозяйкой, а читающей домохозяйкой. У меня было время для познания, и я никогда не сидела просто так, все время что-то изучала. Вообще я всегда много читала с детства.

Одним из переломных моментов в моей жизни, который напрямую повлиял на мой интерес к коврам и их понимание, стал период серьезных духовных поисков, после того, как в 2008 году у меня родился особенный ребенок. Была тяжелейшая ситуация, голова разрывалась от вопросов: почему, за что, как так?! И я стала изучать все подряд – тенгрианство, историю, астрологию, таро. 

Был период, когда я писала сказки (публиковалась под псевдонимом Дана Эрик – авт.). Это было обращение к внутреннему ребенку каждого человека. Ковры пришли в мою жизнь уже после сказок, и это был несколько витиеватый путь. Важной отправной точкой стало возвращение в отчий дом – кара шанырак. В 2015 году я переехала жить в квартиру, в которой выросла, в которую мы въехали с родителями в 1982 году. Жизнь «покрутила» меня и вновь вернула сюда уже взрослой женщиной. 

И вот, когда я увидела много лет спустя свой родной двор, я была поражена разрухой, бардаком, ужасным видом – в моем понимании. И мне захотелось украсить все вокруг, создать сказку. Видимо, мною двигало обостренное чувство красоты. И начались преобразования. 

Сначала это было спиленное дерево, корни которого разрослись настолько, что выходили на дорогу. Потом я разбила во дворе сад. Потом начала украшать подъезд. Каждый раз был какой-то маленький шаг, маленькое действие по пути к красоте. Со временем ко мне подтянулись соседи, они тоже стали что-то менять в окружающем пространстве. 

В пылу очередных преобразований мне захотелось разрисовать заборы казахскими узорами, но я не могла их найти. В то время я как раз начала задумываться о занятии бизнесом. Когда я спросила себя, что мне нравится, в голову сразу «залетел» ковер. Я решила заняться таким бизнесом и стала целенаправленно искать информацию о коврах. Получается, что все жизненные обстоятельства складывались так, чтобы я начала заниматься коврами. 

С какого года Вы стали собирать ковры? 

Примерно с 2017 года, как раз с началом бизнеса. Причем, если до этого я покупала ковры, которые мне просто нравились, для себя, для дома, то когда это стало серьезным бизнесом, пошел уже избирательный отбор. Я стала ориентироваться на добротность, качество вещи, уникальность, возраст.

Бизнес заключался в том, чтобы покупать рукодельные ковры и выставлять их на продажу?

Да. И если мне приходилось продавать некоторые интересные вещи, потом было как-то тяжело на душе. Конечно, надо выживать, кормить семью – все это понятно, это необходимость. Я вложила в дело огромные средства, были проданы квартиры, истрачены сбережения, взяты заемные средства, иногда сюда уходили все деньги из домашнего бюджета. Но все-таки я решила, что большую часть из моей коллекции нужно сохранить. Когда собралось определенное количество ковров, я поняла, какое богатство у меня теперь есть! Богатство во всех смыслах слова, и оно не мое – оно общенациональное! Потому что ковры являются бесценными доказательствами древних представлений и мировоззрения нашего народа. 

Не заглох ли при этом Ваш бизнес? Очевидно, что коллекционеров, особенно иностранцев, в первую очередь интересуют старинные, антикварные ковры. 

Да, именно с такими запросами ко мне часто обращаются иностранные покупатели. Но я сразу говорю: старинные ковры я не продаю – это наше народное сокровище.

Какие ковры тогда продаете? 

Более поздние. Продажа которых не принесет ущерба для всей коллекции. Например, есть типы ковров, которые часто повторяются. Я понимаю, что сохранить ковры – это моя миссия и не сетую. Потому что, по сути, мое занятие уже перестало быть бизнесом в прямом смысле, коммерцией. Это – коллекционирование, изучение, популяризация и просветительство.

Сколько всего сейчас у Вас ковров в коллекции? 

Начиная с 2017 года я собрала около тысячи рукодельных ковров. В целом в коллекции сегодня около 1,5 тысяч экспонатов. Помимо ковров, в ней есть сундуки, тускиизы, киизы и т.д.

Где хранится вся эта огромная коллекция?

В разных местах Шымкента и Туркестана. 

А дома тоже есть ковры?

Да (смеется – авт.). Причем дома уже опасно даже дверь открывать: кажется, что откроешь дверь – и на тебя упадет ковер. Есть комната, в которую запрещено заходить. В моей спальне тоже целая гора. В общем, в скатанном виде они заняли почти всю мою квартиру. Их там около сотни. 

В общем, это не напоминает дом-музей ковров? 

Нет, скорее склад. 

А где и как увидеть могут увидеть Вашу коллекцию желающие?

Чтобы ее увидеть, надо открывать музей ковра. А пока никак. Раньше была возможность увидеть часть коллекции в визит-центре Туркестана. Несколько лет назад в Шымкенте была выставка моих ковров в выставочном центре «Көрме». Некоторые яркие экспонаты моей коллекции представлены на моей странице в инстаграм. 

Познакомиться с их изображениями ковров можно также во дворе дома, где я живу, где с начала этого лета я инициировала акцию – мы рисуем изображения ковров на дверях гаражей и заборах. Выбрала для этого одни из самых ценных в моей коллекции экземпляры. Попыталась, чтобы были неповторяющиеся картинки, показать «линейку» и богатство ковров. Есть также изображения уникальных сундуков.   

Это – популяризация моей коллекции, казахской культуры, казахская сказка в моем дворе. Чтобы ее нарисовать, на акцию скинулись больше 60 моих подписчиков, что, безусловно, радует. Приходят разные люди, в том числе иностранцы, восхищаются, фотографируются, говорят добрые слова. 

Но встречаются и другие. Например, одна соседка из другого дома пришла и стала кричать, требовала закрасить эту «порнографию». Видимо, по ее представлениям, мы должны равняться на грязные серые стены и метки наркодилеров на них – так выглядят заборы чужих дворов, и до этого выглядел наш.

Как Вы собирали свою коллекцию? Ездили лично по мастерицам? 

Увы, мастериц уже почти не осталось. Последние рукодельные ковры делались примерно в 80-90-е годы прошлого века. Потом перестали делать, потому что заработали фабрики по производству искусственных ковров, которые я называю синтетическим кошмаром.

Собирала коллекцию по-всякому, совершенно разными путями. Ходила по базарам, по людям, спрашивала, покупала через интернет. А потом на меня стали выходить сами потенциальные продавцы с предложениями. Также появились люди, которых я называю поисковиками, которые ищут и находят мне ковры за определенную плату.  

Не было случая, чтобы кто-то подарил Вам ковер?

Был один. Это был мой дядя. Он поехал в Караганду, где у него было хозяйство. Туда приехали оралманы из Монголии. Он увидел у них ковер, приобрел и подарил мне. На нем, помню, было написано имя «Светлана». Техника ткачества изделия – такая же, как в Западном Казахстане. Мне было очень интересно узнать, что казахи в Монголии ткали такие ковры. Нити немного отличались, но «почерк» был такой же. 

Какой ковер самый древний в Вашей коллекции? 

У меня есть казахский ковер XIX века. Есть еще ковер XVIII века, который я выкупила у одного американского коллекционера. Это ковер «Борчалы» – азербайджанский ковер, относящийся к казахской группе. Существует много споров о происхождении названия «Борчалы». По одной из версий, оно идет от названия одной из ветвей кипчаков – борлы, которые переселились на территорию нынешнего Азербайджана еще в XII веке. То есть мы думаем, что это кипчакский ковер. 

К сожалению, в Казахстане не занимаются такими исследованиями. Тогда как в других странах ковровому наследию уделяется большое внимание – в том же Азербайджане есть национальный музей ковра. 

Когда Вы приобретаете ковры, опираетесь на датировку и сведения, указанные продавцами? 

Не только. Всегда есть разные сведения. Круг коллекционеров ковров у нас небольшой, между ними конкуренция. И подлинная информация о вещи все равно выйдет наружу. Возраст ковров определяется не только со слов продавцов. Всегда проводишь сравнительный анализ – у разных времен разные техники ткачества. На возраст указывают также высота ворса, мягкость, другие технические особенности.

То есть Вы сами все это определяете или привлекаете специалистов? 

После того, как у меня собралось 400 ковров, я стала понимать степень ценности того или иного экземпляра, стала проводить их классификацию, разбираться в некоторых специфических вопросах. То есть за годы коллекционирования и исследования ковров я многое узнала сама, у меня сформировались определенные, не побоюсь сказать, профессиональные навыки. 

Тем не менее, хотя я могу уже сама оценить вещь, всегда обязательно советуюсь со специалистами. В частности, держу связь с сотрудниками государственного музея искусств им. А. Кастеева. То есть экспертное мнение всегда присутствует.

Во всех публикациях о Вас говорится, что Вы обладательница самой большой коллекции казахских ковров в мире. Чье именно это утверждение – Ваше или экспертное?

Я утверждаю это, потому что полностью владею информацией. В Казахстане собирателей ковров мало, я всех их знаю, знаю количественный состав их коллекций. Максимум это около 300. То есть ни у кого нет тысячи ковров, как у меня. 

Ради них мне пришлось пожертвовать многим. Не уверена, что мои коллеги захотели бы вложить такие огромные суммы. У большинства же задача – просто дороже перепродать. А моя цель – сохранить это богатство и открыть для него музей. 

Какие-то ковры, которые казахстанские коллекционеры хранили десятилетиями, я у них выкупала. Чтобы поместить их в свою коллекцию, чтобы в будущем сохранить их для музея ковра Казахстана. Чтобы эти уникальные вещи не вывезли из страны, и мы бы тем самым не потеряли какие-то страницы нашей культуры. Так что идея музея ковра у меня все время в голове. 

В какой момент она появилась?

С самого начала – как только стала собирать ковры. 

То есть Вы их собирали с мыслью, что это для музея? 

Да. Вся моя жизнь и нынешняя деятельность фактически – подготовка открытия этого музея.

Вы воспринимаете это как знак, волю свыше?

Я думаю, считаю, что вообще все мысли, которые в голове появляются, идут не от нас самих – они нам посылаются.

В таком случае Вы наверняка уверены, что идея музея ковра осуществится, что высшие силы Вам помогут? 

Да. Я знаю, что этот момент наступит, и просто жду его, продвигаю приближение. И, представьте, какими неглубокими, неосознанными видятся с такой позиции действия чиновников, отказывающихся поддержать мою идею. Куда и к кому я только по этому вопросу не обращалась, не писала с 2019 года! Обращалась абсолютно ко всем акимам и членам его команды Туркестанской области, руководившими регионом все эти годы. Писала и в Министерство культуры и выше. 

Но везде одни отписки: нет денег, нет в планах. Пока ничего не двигается. А я своими письмами, просьбами, визитами уже просто набила всем оскомину, управленцы боятся меня, как огня. Хотя, если мыслить даже только с позиции чисто экономической, очевидно, что это выгодный для них проект – ведь музей ковра стал бы популярным объектом туризма.  

Можно сказать, что в коврах Вы нашли себя, это главное дело Вашей жизни? 

Именно так. Я много чего хотела бы узнать и понять в этой жизни, но понимаю, что это невозможно. Но одну тайну – тайну ковра – я все-таки хочу разгадать. Знаете, когда я только начала эту деятельность, стала спрашивать, что такое ковер у специалистов музея Кастеева. Мне ответили: это тайна. Этот ответ меня немного обескуражил: как это тайна – неужели во всем музее Кастеева ее до сих пор не расшифровали?! И он в чем-то подвиг, еще более усилил желание заниматься коврами. Я стала изучать эту тайну, и вот только с коврами, наконец, мне открылся мир.

Столько тайн раскрывается с ними, настолько это все красиво! И, знаете, при всем несовершенстве окружающего нас сейчас мира я нахожусь все время в этом сказочном мире, о котором мне рассказывают ковры. У меня условно есть ощущение своего собственного рая. Мой рай – это ковры, и я знаю, что за ними стоят аруахи – духи наших предков. И я хочу поделиться со всеми, особенно с молодежью, этим миром, красивым, полным любви, заботы, этим действительно прижизненным раем. 

Я делаю все возможное для популяризации казахских ковров, распространения знаний о них. Веду блоги о казахской культуре, страницы в соцсетях, объясняю в постах смысл используемых в коврах символов, узоров и приемов. Иногда читаю лекции для подписчиков о философии ковра. Занимаюсь исследованиями, в том числе мифологии. 

У меня математический склад ума – я вижу закономерности, могу все систематизировать. И повсюду я нахожу модели, структуру древних мифов. Из изучения астрологии я почерпнула архитектуру мира. Архитектуру мира в планетарном масштабе я увидела в юрте, строении мавзолея Ясави в Туркестане и в моих коврах. И для меня мир ковров еще больше расширился. Согласно этой архитектуре мира, я понимаю, где какой ковер должен находиться. Египтология позволила мне увидеть много египетских имен и египетских символов, значимых для того времени, в наших коврах. 

И я просто безумно счастлива, что мне открылся невероятно красивый мир наших предков, их представления о мире, философия древности. И как это здорово! Конечно, мне хочется все это рассказать, донести, раскрыть, показать. Донести смысл древних знаний, переданных через язык знаков и символов. Ковры, я в этом убеждена, – это наш национальный код, наши «священные писания». Так что это моя миссия, мое назначение – сохранить ковры, открыть для них музей, рассказывать о них. 

Не хотели бы Вы получить какое-то дополнительное, к примеру, искусствоведческое, образование, чтобы заниматься своим делом еще более профессионально?

Я думаю, какое именно образование мне следует получить: и этому надо учиться, и второму, и третьему – очень много сфер связано с коврами. Убеждена, что когда откроется музей, при нем нужно будет создать исследовательский центр. Тогда соберутся специалисты из разных областей знаний, и каждый со своей стороны будет проводить работу в своем направлении, делать открытия, что в совокупности даст глубокие и разносторонние знания о коврах. 

В свою очередь я хотела бы исследовать параллели между древними культурами, логику смыслов, фонетическое пересечение слов в разных языках. И я даже чувствую, что многое откроется через казахский язык. 

У Вас уже есть какое-то видение будущего музея, может, какой-то зрительный его образ или что-то другое? 

Пока даже не могу сказать, у меня много разных идей. Но я знаю, что там обязательно должно быть: представлена архитектура мира, древние казахские мифы, их отражение в коврах. То есть ковры не сами по себе как этнические текстильные изделия, декоративно-прикладное творчество, как их принято преподносить, а их истоки, философия, глубинный и сакральный смысл.  

Вас называют собирательницей, коллекционеркой, исследовательницей ковров. А как бы Вы сами себя определили?

Маньяк (смеется – авт.). Я – «маньяк» казахских ковров!