Кураторка Дильда Рамазан: «Я считаю, что в Казахстане вообще плохо с критической дистанцией»

В Караганде прошла персональная выставка Сауле Дюсенбиной «Əкем мені түсінеді, мен əкемді түсінемін» («Папа понимает меня, я понимаю папу»).  Эта экспозиция — рассуждение о желании двух близких людей понять друг друга, несмотря на разницу поколений и языковой барьер. Сауле посвятила выставку своему отцу – Марату Дюсенбину, который написал автобиографическую книгу на казахском языке о своем послевоенном детстве. Именно через эту книгу художница училась понимать папу и родной язык. Созваниваясь по видеосвязи с сестрами, они подолгу обсуждали разные главы книги, мысли, слова, чтобы перевести их на русский и расширить круг читателей.

В экспозицию вошли графика, инсталляция и видео-арт. В своих работах Сауле Дюсенбина проиллюстрировала фрагменты книги и написала текст молоком, а позже над огнем проявила данные фрагменты. Обрывочно и неравномерно, удивительно подобно тому, как новый язык обретает форму и содержание в голове человека, словно проявляясь.

Все работы — это видео-арт, на котором художница со своей семьей переводит литературу отца, графика, написанная молоком, рисунки, коллажи и инсталляция в виде дороги из книг — говорят нам о «мостах» между людьми из разной языковой среды и культуры. О возможности их выстроить толерантно, через внимание к общему прошлому. 

Выставка Дюсенбиной очень личная, но при этом удивительно остросоциальная. Именно сейчас, когда тема изучения казахского языка, наконец, обрела четкую позицию и перспективы, проявилась ее концепция, благодаря которой вся экспозиция – это разговор не только о дочери и отце, но также о «старом» и «новом» Казахстане, о желании узнать, изучить и понять свой культурный код, о возможности говорить об этом открыто и честно. И честность здесь — ключевой момент. Честность – это признание того, что сначала казахский язык дискриминировали, затем игнорировали и только сейчас, с появлением нового поколения патриотичной молодежи, ориентированной на трехъязычие, он снова обрел популярность и статус. 

Интересно, как современная повестка отразилась в истории создания выставки «Əкем мені түсінеді, мен əкемді түсінемін». Изначально художница планировала назвать ее: «Я не понимаю папу, папа не понимает меня», но во время подготовки экспозиции Сауле осознала, что теперь они точно понимают друг друга.

Кураторкой выставки выступила Дильда Рамазан, которая представляет поколение молодых и независимых деятельниц искусств нашего региона. Авторка Art of Her Лариса Карчевская посетила выставку «Əкем мені түсінеді, мен əкемді түсінемін» и поговорила с Дильдой о концепции персонального шоу Сауле Дюсенбиной, языковом контексте в Казахстане и важности переосмысления прошлого.

Дильда, расскажи, пожалуйста, о вашей концепции: понимали ли вы сразу, насколько актуальна тема выставки Сауле?

Да, актуальность высказывания Сауле мы обе понимали сразу. Честно говоря, я и решила присоединиться к проекту именно из-за того, что увидела, насколько важна тема, которую Сауле хотела поднять своей выставкой. Думаю, учитывая сегодняшний социально-политический контекст, в принципе все осознают важность языкового вопроса в Казахстане, не только художницы и художники. 

Языковой контекст сейчас действительно важен. Кто-то упрекает общество в незнании казахского языка, кто-то — в  несправедливости этих упреков: ведь не у всех были возможность и языковая среда, чтобы его выучить. Как ты сама к этому относишься?

Я считаю вопрос изучения казахского сейчас ключевым для формирования именно казахстанской нации. При этом я согласна, что говорить об этом нужно без морализаторства или шейминга, а наоборот, поощряя все попытки лучше освоить казахский.

Если говорить о современном искусстве Казахстана в целом, то тема культурного кода и самоидентификации волновала художниц_ков с первых дней независимости страны. Как ты думаешь, чем отличаются искусство и исследования нового поколения художниц_ков от тех, что работали, скажем, двадцать лет назад?  

На мой взгляд, молодое поколение казахстанских авторок и авторов уже полностью ощущает себя включенным в глобальную ситуацию. Иными словами, если пионеры казахстанского современного искусства все испытывали своеобразный голод из-за советской политики закрытости, то сегодняшние художницы и художники имеют привилегию доступа к абсолютно любому знанию. Это сильно влияет на самоощущение и взгляд на жизнь, а также на искусство. 

Вопрос о советском прошлом. Хотят ли молодые художницы_ки и кураторки_ы Центральной Азии переосмыслять советское прошлое их родителей? Ведь в этой теме тоже много споров и недопонимания между поколениями. 

Да, темы переосмысления советского и имперского опыта, а также сопряженной с ними колониальности сегодня кажутся центральными для молодых художниц_ков и кураторок_в региона. Однозначно я вижу большое желание говорить о неудобном прошлом и вместе разбираться в нем.

И закономерный вопрос: надо ли переосмыслять это прошлое?

Я считаю, что в Казахстане вообще плохо с критической дистанцией, поэтому я поощряю любые попытки переосмысления истории, как личной, так и коллективной. 

Кстати, ты сама участница трех коллективов, расскажи о них и предмете их исследований?

Они все так или иначе пытаются осмыслить наше прошлое и настоящее. Коллектив МАТА я соосновала со своими подругами и коллежанками в 2020 году. Он базируется в Алматы и работает преимущественно с казахстанским контекстом. Исследовательская группа DAVRA – это инициатива узбекистанской художницы Саодат Исмаиловой, которую она начала в 2021 году. Именно тогда я и присоединилась к ней. DAVRA имеет региональный фокус и пытается через практики искусства строить мосты между всеми культурами Центральной Азии. Третий мой коллектив Beyond the Post-Soviet географически очень разбросан, так как пытается работать с контекстом той огромной территории, которую составляли бывшие советские страны.

Если посмотреть на современных художниц_ков стран Центральной Азии, то можно отследить общие черты, характеризующие их работы. Это зачастую тема национальной идентичности, культурного кода, памяти. Что еще?

Я думаю, также во всех работах центральноазиатских художников есть размышление о свободе. Свободе выражать себя как личностей, а также как граждан. 

И заключительный вопрос. Ты сейчас находишься в Европе, по учебе. О чем говорят институции и художницы_ки там, какие темы сейчас актуальны на Западе и какое у нас есть принципиальное различие с ними? 

На Западе, по сравнению с Казахстаном, более слышны голоса, говорящие об экологической ситуации и, пожалуй, о квирности, небинарности. Также есть обращение к нечеловеческому опыту – животные, различные явления, машины, и т.д. Но при этом активно присутствуют и дискурсы, распространенные и в нашей стране, – сопротивление (нео-/пост-)колониальному насилию и политические свободы. 

Совриск Казахстана обрело свою независимость вместе со страной в начале девяностых. Прошло путь от «старого» Казахстана к «новому» и вот сейчас, когда институционально, благодаря строительству нового Музея, у него появится свой дом, мне кажется, оно, наконец, обретет положенный ему статус. Ведь художники, являясь частью гражданского общества, очень честно говорят о том, что важно прямо сейчас.