«Мы осознавали коммерческий контекст, в котором была организована выставка» — Slavs and Tatars о выставке на Asia Now

С 19 по 22 октября в Париже в девятый раз прошла ярмарка современного азиатского искусства Asia Now, в рамках которой была организована выставка «Parcours / Бағдар», посвященная текстильным практикам Центральной Азии под кураторством художественно-исследовательской группы Slavs and Tatars.

Ранее Art of Her уже публиковал обзор на выставку от кураторки Дильды Рамазан, в котором она рассказывает, почему региональная репрезентация Центральной Азии от Slavs and Tatars получилась не самой удачной.

Неделю назад мы получили ответное письмо от группы Slavs and Tatars, в котором они ответили на критику и вышли на конструктивный диалог с авторкой. Специально для Art of Her Дильда Рамазан поговорила с коллективом о прошедшей выставке, процессе отбора художников_ц и влиянии коммерческой ярмарки на экспозицию.

Ответное письмо Slavs and Tatars

В духе дебатов и диалога, который лежит в основе любой хорошей критики, мы хотели бы затронуть некоторые моменты, на которые вы ссылаетесь в статье. Прежде всего, коммерческие художественные ярмарки – это не место для размышлений и нюансов, которых, как вам показалось, не хватает нашему гостевому кураторству на Asia Now. Вы сами признали это в своей статье. На наш взгляд, ярмарки – это прежде всего акселераторы, где приоритетом является либо идентификация художника_цы, произведения искусства, его цена и доступность, либо создание сети для продвижения карьеры художника_цы. Это может показаться грубым или недостойным, но, увы, такова реальность сегодняшнего арт-рынка. Как художникам_цам, сильно интересующимся дискурсом, для которых феноменологический, эмоциональный опыт является приоритетом, нам также пришлось смириться с растущей важностью рынка и его детища – художественных ярмарок – и их ролью во вписывании работ художника_цы в историю искусства.

Главная причина, по которой мы приняли приглашение стать кураторами Asia Now, – предоставить коммерческий аналог и платформу чисто институциональному проекту, который был представлен в CHAT в Гонконге ранее в этом году и запланирован на следующий год в Центре современной культуры «Целинный» в Алматы. По таким показателям, как заметность, внимание журналистов_к, кураторов_к, коллекционеров_к к работам художников_ц и размещению работ участвующих художников_ц (как с кураторской «выставки», так и галерей, представляющих некоторых из этих художников_ц) в частных и публичных коллекциях, мы можем скромно сказать, что это был успех.

Что касается сложности и нюансов, которые мы стараемся привнести в любое взаимодействие с нашим регионом и нашу работу, гостевая общественная программа, курируемая Центром современной культуры «Целинный», предложила это в достаточном количестве. Работы историка Нари Шелекпаева, художницы Саодат Исмаиловой, не говоря уже о ведущих галереях Астаны и Алматы, среди прочих, позволили получить важное и комплексное представление об арт-сценах Центральной Азии с институциональной, академической и коммерческой точек зрения.

Ваше утверждение о том, что сопоставление «мотыльков из войлока» Назили Нагимовой с работами Асхата Ахмедьярова о трагедиях «Кантар-2022» служит только эстетизации насилия, оказывает плохую услугу работам госпожи Нагимовой. Они не являются чисто декоративными и не лишены политического значения: на самом деле, мы считаем, что сочетание их с работами господина Ахмедьярова еще больше подчеркивает символику мотылька как знаменующего трансформацию, а также гниение, что намекает на насилие, которое жители Алматы испытали в результате январских событий.

Наконец, включение работ Наззи Беглари было преднамеренным вторжением прикладного искусства в область, часто предназначенную для изобразительного искусства. Ее инсталляция, наряду с триптихом Гульнур Мукажановой, дает четкое представление о силе искусства и ремесел Центральной Азии, способных выделяться на довольно внушительном, монументальном, величественном фоне Парижского монетного двора. В дополнение к тому, что кафтаны/чапаны Диляры Каиповой были установлены в другом пространстве и с отличным освещением от того, что было у работ Наззи Беглари, была также предоставлена дополнительная информация в виде легенды и биографии каждого художника.

Почему вы решили представлять Центральную Азию на Asia Now 2023 через текстиль?

Этот проект в некотором роде является продолжением выставки, которую мы курировали в феврале прошлого года в Mill6chat (Гонконг) в учреждении, специализирующемся на сохранении и переработке текстиля. В ходе этих исследований мы заинтересовались разнообразием технологий, позволяющих производить текстиль в Центральной Азии, в частности, икатом, чей эффект мерцания, почти химерный, стал отправной точкой для метафорического исследования для нашей выставки, а также оригинальное предложение кураторки Юлии Сорокиной. Slavs and Tatars всегда интересовались ремеслами как способом отвлечь основное внимание, уделяемое художнику в западных обществах, и отделить идею новаторства от индивидуализма, столь распространенную в современном искусстве. Интересуясь текстилем, его методами производства и распространения, мы также заинтересованы в том, чтобы отвлечься от очень “изящного” взгляда на текстиль и переосмыслить их социальную и политическую роль в современном обществе.

Как проходил отбор художников и художниц, участвующих в выставке?

С 2018 года в Slavs and Tatars происходит процесс институционализации: вместе с Pickle Bar, программой наставничества-резиденциями, в которой приняли участие более 30 профессионалов из нашего региона, что также позволило нам поддерживать контакты с другими художниками_цами, и некоторые из авторов_к, которых мы пригласили к участию в выставке, уже были приглашены на предыдущий проект в Гонконге под названием «Clouds, Power and Ornament». В рамках подготовки к ней мы лично посетили мастерские художников_ц в Бишкеке, Ташкенте и Алматы в 2022 и 2023 годах, а также провели онлайн-встречи с художниками_цами из диаспор.

Как вы интерпретируете название «parcours» (parcours с французского переводится как «маршрут»)?

После нескольких предложений по названиям достаточно много раз упоминался термин «кураторский маршрут» для обозначения обстановки, в которой проходила выставка: специальный проект на ярмарке современного искусства. Этот термин также относится к пути, а также к чему-то нестатичному, расстоянию между двумя точками (входом на ярмарку и торговой частью).

В чем заключалась основная сложность этого проекта?

Найти способ придать работам их автономию в контексте очень сложной сценографии Парижского монетного двора.

В какой степени коммерческий характер ярмарки повлиял на экспозицию?

Мы с самого начала осознавали коммерческий контекст, в котором была организована выставка. Однако нам показалось важным внести более критический аспект в общественную программу. Мы пригласили Центр современной культуры «Целинный» предложить программу, касающуюся проблем искусства и культуры в Центральной Азии, проблем деколониальности. Идея заключалась в том, чтобы создать реальную платформу для обсуждения этих тем.

Как проходила работа над сценографией?

Как упоминалось ранее, приоритетом для презентации в коммерческом контексте является демонстрация работы. При условии, что это не противоречит целостности произведений и не нарушает ее. В случае с Парижским монетным двором мы можем работать только с местами, а не против мест.

Не показалось ли вам присутствие юрты на афише и на самой ярмарке экзотизирующим для образа региона ?

Учитывая дождливую погоду, порывистый ветер и периодические дожди в дни ярмарки, присутствие юрты было в основном удобным и гостеприимным. Если бы она была исключительно декоративной и не имелось бы возможности ею пользоваться, возможно, мы могли бы увидеть ее под этим углом. Но это было не так.

Обложка: Molla Nasreddin the antimodern, 2012, fibreglass, lacquer paint, steel, 180 × 180 × 80 cm. Installation view at Yinchuan Biennale, 2016.