«Многие из них уходят в другие профессии», – креативный директор Динара Чакарова о работе с войлоком

Вот уже почти два года в Алматы работает уникальная мастерская по производству картин из войлока и другого текстиля. Неприметная студия создает невообразимые шедевры, увлекая заказчиков в иной аутентичный мир искусства казахов.

Интересно, что открыть эту мастерскую у нашей редакции получилось совершенно случайно, всё благодаря социальным сетям. Свои работы студия «Physis Art» ещё не успела выставить на популярных городских арт-ярмарках и выставках, но мы уверены, впереди их ждёт большой успех и мировая слава.

Редакция Art of Her поговорила с креативным директором «Physis Art» Динарой Чакаровой о сложностях создания картин из войлока в Казахстане, о маленьком спросе и «высоком чеке», а также о том, куда уходят художники после выпуска из академии искусств им. Жургенова.

Как вам пришла идея создавать картины из войлока?

С 3-х лет я любила рисовать и даже ходила в художественную школу, но родители говорили, что я должна быть дипломатом. Я выучила японский язык и работала в Японии. После, я увлеклась маркетингом и переехала в Англию. Была ли я счастлива? Нет. Это был не мой путь. Меня всегда тянуло к творческой деятельности. Всё началось с дизайна одежды, а потом уже пришли картины.

В 2021 году мы с мужем переехали из Астаны в Алматы. Я занималась дизайном интерьера. Сначала мы открылись просто как творческая студия. Мы создавали одежду и занимались дизайном интерьера.

В какой-то момент, я стала привлекать в свои проекты художников, как правило, это были те, кто учился или уже окончили академию искусств им. Жургенова. Так, вокруг меня стали собираться художники по текстилю. И я заметила, что у них нет работы в Казахстане. Многие из них уходят в другие профессии, так как нет спроса на их услуги. Это печально. Таким образом, я хотела их поддержать, как-то помочь.

Когда я впервые увидела, что можно творить из войлока, я поняла, что войлок – это универсальный пластилин, недооцененный пластилин. Из войлока можно создавать картины, игрушки, одежду, да всё что угодно. Так как я занималась интерьером, я понимала, что у нас в Казахстане немые стены. Люди их не украшают, оставляют пустое пространство. На самом деле, стены должны говорить за человека. Через настенные картины, ты понимаешь кто хозяин, какие у него ценности, насколько он глубокий человек, что он любит. Поэтому, я решила заполнить эти стены картинами из войлока.

Вы сами работаете с войлоком или привлекаете мастеров?

Я выступаю в роли креативного директора, передаю своё виденье и идеи мастерам. У нас работают художники по текстилю из академии искусств им. Жургенова. Всего нас 5-6 человек, это те, кто на постоянной основе сотрудничает с нами.

Сколько времени занимает создание картины из войлока?

Одна картина создаётся одним мастером 2-3 месяца. Почему работает только один мастер? Потому что, каждый мастер – он как художник, не хочет, чтобы другие вмешивались в работу. У каждого художника по текстилю в набивке свой почерк, и это сразу чувствуется на картине. Поэтому, так важно, чтобы над картиной работал один мастер.

Всего в год мы создаём 5-6 картин.

Как массовая аудитория реагирует на ваши работы?

Вау! У них первая эмоция – вау! Но могут ли они себе это позволить? У нас средний чек около 500 000 тенге, и для кого-то это очень дорого. Но я думаю, что для картины, которая создаётся 2-3 месяца – это очень низкая цена. Когда у меня спрашивают почему так дорого, я отвечаю: мы не для потребителей, а для ценителей.

У нас не развит рынок. Цены на материалы завышены. Вот, например, мы покупаем войлок оптом в Кыргызстане за 3 500 тенге/1 кг, а в Казахстане войлок продается только в розницу, по 15 000 тенге за 1 кг.

Мы искусственно поддерживаем наш бизнес. Мы с мужем верим, что рано или поздно это можно популяризировать, и что на самом деле у людей неподдельная радость, когда они видят наши картины.

Я понимаю, что такое искусство больше ценят в Европе или Китае. Мы думаем попробовать воссоздавать популярные работы в войлоке, например, Мона Лизу. Сделать нашу интерпретацию. В искусстве же каждый интерпретирует как может, и со своим материалом. В Центральной Азии этим материалом выступает войлок. Из него мы можем создать мировой продукт.

Вам нравится работать с орнаментами или собственными рисунками?

Мы работаем с орнаментами, но это не совсем моё, мы это больше создаем для рынка.

Но, мне нравится работать с осмысленными орнаментами, которые есть в книге у Ерлана Кожабекова, он около 25 лет жизни посвятил сбору 7 500 забытых орнаментов. Это не вот эти избитые орнаменты, которые мы постоянно вокруг видим. Когда я получила его книгу, я поняла, что его орнаменты должны жить в интерьерах.

Есть ли у вас работы, которые вы создаете для своей личной коллекции?

Я очень хочу этого. Это наш следующий этап. Я решила, что буду этим заниматься тогда, когда будет полная финансовая независимость производства. Последние полгода мы наращивали технику, все силы уходят туда.

Создавая картины, вы подстраиваетесь под заказчика или создаёте исключительной свой продукт?

Я стараюсь убеждать людей. Объяснять им, что нужно показывать индивидуальность. У нас интерьеры однотипные. Через картины, через текстиль, через цвета можно проявить эту индивидуальность. Когда я понимаю и чувствую заказчика, я начинаю подводить его к необходимой картине. Так что, мы отрабатываем это совместном с заказчиком.

С какими проблемами вы сталкиваетесь?

Проблемы общие, как и у всех. Хотелось бы иметь площадку и пространство для работы и выставления картин. Хотелось бы, чтобы ассоциации интерьерщиков и сами дизайнеры интерьера не гнались за комиссиями от крупных производителей, а предавали бы аутентичность в каждом доме и активнее использовали труд наших художников. Чтобы художники после выпуска из академии имели работу и могли развиваться.

Какое новогоднее чудо вы ожидаете?

Я такой человек, который в чудо не верит. Я верю, что человеческий труд, душа и хорошее намеренье могут все! Это и есть чудо.

В этот Новый год, я бы хотела, чтобы у нас был хороший рост, и мои мастера больше стали бы зарабатывать. Чтобы наши люди не гнались за лейблами, а за настоящими и важными вещами. Чтобы они не старались быть кем-то другим, а больше искали смыслы в своём внутреннем мире. Но, это идеализм. Реальность, конечно, она другая.